Эта пре­вос­ход­ная по­ро­да ры­бы во всех от­но­ше­ни­ях зас­лу­жи­ва­ет вто­рое имя, ко­то­рым зо­вут его в Орен­бургс­кой гу­бер­нии. Иног­да упот­реб­ля­ют и наз­ва­ние "крас­ной ры­бы", ве­ро­ят­но по жел­то­ва­то-ро­зо­во­му цве­ту ее те­ла и, мо­жет быть, по крас­ным кра­пи­нам, ко­то­ры­ми она ис­пещ­ре­на; но не долж­но сме­ши­вать кра­су­лю с собст­вен­но так на­зы­ва­емою крас­ною ры­бой, или сем­гой: пос­лед­няя от­ли­ча­ет­ся от пер­вой бо­лее ши­ро­ким ста­ном, се­ро­ва­то-бе­лым цве­том че­шуи и большею крас­но­тою те­ла; она жи­вет пре­иму­щест­вен­но в больших ре­ках. Кра­су­ля при­над­ле­жит к по­ро­де фо­ре­ли и вмес­те с нею во­дит­ся только в чис­тых, хо­лод­ных и быст­рых ре­ках, да­же в не­больших реч­ках или ручьях, и в но­вых, не за­га­жен­ных на­во­зом пру­дах, на них же уст­ро­ен­ных, но только в глу­бо­ких и чис­тых; стан ее дли­нен, брус­ко­ват, но ши­ре щучьего; она очень кра­си­ва; вся, как и фо­рель, ис­пещ­ре­на круп­ны­ми и мел­ки­ми, чер­ны­ми, крас­ны­ми и бе­лы­ми кра­пи­на­ми; хвост и перья име­ет си­зые; ниж­нюю часть те­ла - бе­ло­ва­то-ро­зо­во­го цве­та; рот до­вольно большой; пи­та­ет­ся мел­кою ры­бой, чер­вя­ка­ми и раз­ны­ми на­се­ко­мы­ми, па­да­ющи­ми в во­ду сна­ру­жи и в ней жи­ву­щи­ми. Кра­су­ля дос­ти­га­ет ог­ром­ной ве­ли­чи­ны; мне при­нес­ли од­наж­ды кра­су­лю, пой­ман­ную в ма­ленькой реч­ке, ку­да она заш­ла по мут­ной, ве­сен­ней во­де: она ве­си­ла двад­цать семь фун­тов и бы­ла уже нес­колько брю­хас­та.

При уженье фо­ре­ли, обык­но­вен­но на крас­но­го чер­вя­ка, по­па­да­ют­ся иног­да и кра­су­ли, но это бы­ва­ет ред­ко, по­то­му что они бе­рут пре­иму­щест­вен­но на рыб­ку; большею частью ло­вят их раз­ны­ми ры­бо­лов­ны­ми снас­тя­ми, бьют по но­чам ост­ро­гою и да­же стре­ля­ют из ру­жей, под­ка­ра­ули­вая, ког­да кра­су­ли по мел­ким, ка­ме­нис­тым пе­ре­ка­там, в крас­ные лет­ние дни, всег­да око­ло пол­ден, пе­ре­би­ра­ют­ся из од­но­го ому­та в дру­гой. Эта пос­лед­няя не­обык­но­вен­ная охо­та осо­бен­но в упот­реб­ле­нии у орен­бургс­ких та­тар, жи­ву­щих по бе­ре­гам Большо­го и Ма­ло­го Зая, про­те­ка­ющих и схо­дя­щих­ся в од­ну ре­ку в Бу­гульминс­ком уез­де. Про­ез­жая из Бу­гульмы в Ка­зань, на од­ной стан­ции зна­ко­мый мне ям­щик, та­та­рин, поп­ро­сил у ме­ня на нес­колько за­ря­дов по­ро­ху и круп­ной дро­би; я охот­но дал ему и то­го и дру­го­го, но спро­сил, ка­кую пти­цу он стре­ля­ет. Та­та­рин от­ве­чал мне, что он стре­ля­ет ры­бу, имен­но ло­хов. Ра­зу­ме­ет­ся, я рас­спро­сил обо всех под­роб­нос­тях этой не­обык­но­вен­ной охо­ты и да­же сам схо­дил пос­мот­реть мес­та по Ма­ло­му Заю, на ко­то­рых он стре­лял кра­суль, во­дя­щих­ся в этой ре­ке в большом изо­би­лии: бе­ре­га бы­ли вы­со­ки и удоб­ны для то­го, чтоб за ни­ми при­та­иться, а пе­ре­ка­ты так мел­ки, что и не­большую рыб­ку нет­руд­но бы­ло заст­ре­лить. - Во всю мою жизнь я вы­удил только од­ну кра­су­лю, на ма­ленько­го на­воз­но­го чер­вя­ка, фун­та в три ве­сом, но и та чрез­вы­чай­но бой­ко хо­ди­ла на удоч­ке; мож­но пред­по­ло­жить, что очень труд­но во­зиться с большой кра­су­лей. Вкус ее пре­вос­хо­ден. Она име­ет до­вольно большой язык, как и все три по­ро­ды фо­ре­лей.