Имя его про­ис­хо­дит яв­но от то­го, что он всег­да ле­жит на пес­ча­ном дне. Хо­тя обык­но­вен­но го­во­рят пис­каръ, а не пес­карь, но это единст­вен­но по­то­му, что пер­вое лег­че для про­из­но­ше­ния. Впро­чем, мно­гие уве­ре­ны, что эта рыб­ка долж­на на­зы­ваться пис­ка­рем, по­то­му что, бу­ду­чи сжа­та в ру­ках че­ло­ве­ка, из­да­ет звук, по­хо­жий на писк. Са­мый круп­ный пес­карь не бы­ва­ет длин­нее трех с по­ло­ви­ною верш­ков и - тол­ще большо­го пальца ру­ки (и этой ве­ли­чи­ны дос­ти­га­ет он ред­ко). Он брус­ко­ват и до­вольно ро­вен. Спин­ка и бо­ка пок­ры­ты тем­но-си­ни­ми кра­пин­ка­ми, а брюш­ко очень бе­ло­ва­тое, се­реб­рис­то­го цве­та. Пес­карь очень кра­си­вая, или ми­ло­вид­ная, и са­мая чис­тая рыб­ка. Пес­ка­ри всег­да со­би­ра­ют­ся ста­ями, ко­то­рые иног­да бы­ва­ют не­ве­ро­ят­но мно­го­чис­лен­ны; во­дят­ся и в ма­лых и в больших ре­ках, пре­иму­щест­вен­но пес­ча­ных. Про пес­ка­рей го­во­рят ры­ба­ки, что они ме­чут ик­ру по нес­кольку раз в год; но это несп­ра­вед­ли­во. Ве­ро­ят­но, эту опе­ра­цию про­из­во­дят они в зим­ние ме­ся­цы. Бу­ду­чи по­са­же­ны в пру­ды, разм­но­жа­ют­ся и в них изо­бильно, осо­бен­но, ес­ли во­да чис­та (иног­да жи­вут и в не­чис­той, что, впро­чем, ред­кость); но в ма­леньких пруд­ках они бы­ва­ют мел­ки, а в больших про­точ­ных пру­дах и ре­ках не­обык­но­вен­но круп­ны. Пес­ка­рей уже удят собст­вен­но для них, и для мно­гих охот­ни­ков это весьма при­ят­ное уженье, ибо пес­ка­ри ес­ли клю­ют, то клю­ют бесп­рес­тан­но и очень вер­но; их удят, при­вя­зы­вая да­же по два и по три крюч­ка на раз­ных по­вод­ках к од­ной и той же ле­се, и они бе­рут иног­да вдруг за все три. Для уженья упот­реб­ля­ет­ся обык­но­вен­ный на­воз­ный чер­вяк; сред­ние удоч­ки все­го удоб­нее.

В про­дол­же­ние мо­его ры­бачьего поп­ри­ща я за­ме­тил в уженье пес­ка­рей не­изъясни­мую стран­ность: в ре­ках и про­точ­ных пру­дах, осо­бен­но око­ло ка­уза и веш­ня­ка, они клю­ют на удоч­ку не­обык­но­вен­но жад­но; в больших неп­ро­точ­ных пру­дах уже бе­рут не так хо­ро­шо, а в ма­леньких пруд­ках или ко­па­ных са­жал­ках не бе­рут вов­се, хо­тя бы и во­ди­лись в них во мно­жест­ве; еще стран­ность: в пос­лед­них они бе­рут иног­да на хлеб, а в ре­ках - ни­ког­да. Мне мно­го слу­ча­лось удить в ко­па­ных пру­дах, где во­ди­лись только ка­ра­си и пес­ка­ри, и я мно­го раз имел слу­чай ви­деть, как крюч­ки с чер­вя­ка­ми ле­жат спо­кой­но на дне или мо­та­ют­ся меж­ду ста­ями пес­ка­рей, не об­ра­щая на се­бя их вни­ма­ние (при­чем не­ред­ко вы­ужи­вал я пес­ка­рей, за­де­вая их сна­ру­жи, за бо­ка), тог­да как крю­чок, на­са­жен­ный ку­соч­ком хле­ба, ед­ва кос­нет­ся дна, то сей­час бы­ва­ет ими ок­ру­жен. Пес­ка­ри до тех пор его пот­ро­ги­ва­ют, по­тал­ки­ва­ют, треп­лют, щип­лют и со­сут, по­ка он сва­лит­ся с крюч­ка; ес­ли крю­чок и ку­со­чек хле­ба очень ма­лы, то иног­да слу­ча­лось и вы­удить пес­ка­ря. Та­ки­ми про­дел­ка­ми они ужас­но мне на­до­еда­ли, ибо са­ми не кле­ва­ли нас­то­ящим об­ра­зом, а ка­ра­сям ме­ша­ли. Уженье пес­ка­рей на­чи­на­ет­ся не ра­но вес­ной, а ког­да во­да сде­ла­ет­ся со­вер­шен­но свет­ла: оно про­дол­жа­ет­ся до са­мой зи­мы. Они клю­ют во вся­кое вре­мя дня. Обык­но­вен­но удят их вес­ной и ле­том в ре­ках на пе­ре­ка­тах, на мес­тах мел­ких, пес­ча­ных, хря­ще­ва­тых, где во­да те­чет до­вольно быст­ро и где мож­но уви­деть их стаи, ле­жа­щие на дне. Уженье уст­ро­ива­ет­ся тре­мя спо­со­ба­ми: 1) Мож­но удить с нап­лав­ком и уме­рен­но тя­же­лым гру­зи­лом, пус­кая так глу­бо­ко, что­бы гру­зи­ло бы­ло на ве­су, а крю­чок та­щил­ся по дну. Это хо­ро­шо при уме­рен­ной быст­ро­те те­че­ния. 2) Мож­но удить без нап­лав­ка с гру­зи­лом очень тя­же­лым, на­хо­дя­щим­ся в рас­сто­янии двух и да­же трех чет­вер­тей от крюч­ка: гру­зи­ло ля­жет на дно, а ле­са с чер­вя­ком бу­дет из­ви­ваться по те­че­нию во­ды. Этот спо­соб на­илуч­ший, осо­бен­но на сильных быст­ри­нах. 3) Мож­но удить вов­се без гру­зи­ла, с нап­лав­ком, а луч­ше без нап­лав­ка, пусть во­да не­сет крю­чок с чер­вяч­ком по сво­ему про­из­во­лу: по быст­ро­те те­че­ния он не вдруг кос­нет­ся дна, но при его приб­ли­же­нии пес­ка­ри про­вор­но по­ды­ма­ют­ся квер­ху и хва­та­ют крю­чок. Ниг­де я не ужи­вал пес­ка­рей в та­ком мно­жест­ве и та­ких круп­ных, как в Моск­ве-ре­ке. При нас­туп­ле­нии мо­ро­зов пес­ка­ри сва­ли­ва­ют­ся с мел­ких мест в глу­бо­кие, где ос­та­ют­ся на зи­му. Там они бе­рут до тех пор, по­ка креп­кий лед пок­ро­ет по­верх­ность во­ды; удить долж­но неп­ре­мен­но со дна.

Пескарь бе­рет жи­во и вер­но; его по­держ­ка и утас­ки­ванье вид­ны по нап­лав­ку и слыш­ны по ру­ке; на­доб­но под­се­кать его про­вор­но; ра­зу­ме­ет­ся, долж­но удить на од­ну удоч­ку и всег­да дер­жать уди­ли­ще в ру­ке. Он слу­жит пре­вос­ход­ною на­сад­кою для хищ­ной ры­бы и са­мою здо­ро­вою пи­щею для че­ло­ве­ка. Уха из пес­ка­рей, как не­жир­ная и лег­кая, обык­но­вен­но пред­пи­сы­ва­ет­ся док­то­ра­ми больным; пес­ка­ри, жа­рен­ные в сме­та­не, от­лич­но вкус­ны.

Я уже ска­зал, что пес­ка­рей удят на два и да­же на три крюч­ка, при­вя­зан­ных к од­ной ле­се, один дру­го­го ко­ро­че. Прав­да, ес­ли при­дет­ся удить на мес­те, где ле­жит ог­ром­ная стая пес­ка­рей, - они бе­рут жад­но, и слу­ча­ет­ся вы­тас­ки­вать вдруг по два и по три пес­ка­ря. Но я не люб­лю это­го уст­рой­ст­ва удо­чек: они ужас­но пу­та­ют­ся и при­год­ны только для пес­ка­рей, ко­то­рых, ес­ли клев хо­рош, и на один крю­чок на­удишь мно­жест­во. Фран­цу­зы большие охот­ни­ки до двой­ных и трой­ных удо­чек. Они упот­реб­ля­ют их для уженья круп­ной ры­бы: крюч­ки на­вя­зы­ва­ют раз­ной ве­ли­чи­ны, при­вяз­ки к ле­се пус­ка­ют так­же очень раз­лич­ной глу­би­ны, так что один крю­чок ле­жит на дне, а дру­гой ви­сит на ар­шин от дна; ра­зу­ме­ет­ся, и на­сад­ку упот­реб­ля­ют раз­ную. Та­кой спо­соб уженья по­лу­ча­ет уже осо­бый смысл. Я про­бо­вал его, но без ус­пе­ха; двой­ная или трой­ная удоч­ка не­лов­ка, урод­ли­ва, ча­ще за­де­ва­ет, и ры­ба бе­рет на нее не­охот­но.